День двадцать пятый ( Лесопосадки у Шемонаихи, дорога P-147, село Новая-Шульба, сосновый массив урочища Жерновская Лесная дача, Шульинская ГЭС, сосновый бор. )

Вчера я довольно поздно, уже затемно приехал в городок Шемонаиху, ввиду чего не имел достаточно времени выбрать удобное место для ночной стоянки. Пришлось удовлетвориться полосой лесопосадки между полями. Бывало и хуже, если честно.

Ночью шёл дождь, утром тоже шёл дождь. Торопиться в таких условиях было некуда, но и задерживаться в придорожной роще тоже смысла не было. Приготовил завтрак и в сыплющейся с неба водной пыли всё таки собрался двигаться дальше, вначале по условной тропе между рядами кустов, потом полевой дорогой и на трассу P-147:



Как раз когда я выбирался из лесопосадок на окружающих полях начались работы: штук десять относительно новых, бодрых на вид, тракторов МТЗ-82 рыхлили культиваторами почву:


От утра до полудня небо всё больше пасмурнело. Западный ветер усиливался, гнал тёмные тучи по небу. Сверху постоянно сыпало водичкой.

От места ночной стоянки под Шемонаихой до села Новая Шульба ничего интересного, кроме мокрой дороги и мокрых полей вокруг не встретилось. Просто проехал сорок километров, борясь с треплющим одежду ветром; вперёд и вперёд, по относительно хорошей асфальтовой дороге, с небольшими перепадами высоты на пологих холмах:



Километров за десять до поворота на село Новая Шульба хлынул такой ливень, что в течении десяти минут я промок насквозь, до носков и нижнего белья, несмотря на предусмотрительно одетую почти непромокаемую куртку:


Новая Шульба - помесь целинного колхоза и лесхоза. В наших павлодарских местах такой комбинации не встречается - или лес, или поля - а этот населённый пункт как-раз на границе обширных культивируемых лесных и сельскохозяйственных угодий пристроился. В общем, здесь всего понемногу - как на Урале или в Центральной России. Учитывая непрерывно сипящий с неба дождик кататься не населённому пункту не стал, сразу направившись в магазин за порцией пряников и сока:



В центре села, у блока зданий администрации и магазинов, мне подсказали кафе "Классик" с хорошей кухней, где "чуть дороже, но не отравят":


Воспользовавшись советом местных жителей пообедал в кафе "Классик". Действительно, вполне приемлемая еда. Не скажу, чтобы там была хорошая "кухня" - просто типовой набор блюд, но приготавливаемый в чистоте и аккуратно подаваемый. Не обошлось без забавного. Попросил пару стаканов зелёного чая с лимоном. На то мне ответили, что резать лимон ради пары долек не будут, предложив купить его целиком. Первый раз такое встречаю, честное слово. На моё напоминание, что близится вечер и остатки лимона они могут запросто посетителям скормить в составе окрошки и того-же чая, мне ответили, что эти блюда популярностью не пользуются. Я немного попялился на симпатичную молодую девушку (она мне понравилась - мой тип - и дурочкой её назвать язык не поворачивается), принимающую заказ, в раздумьях, как бы её убедить в неэффективности такой мелкой экономии, да ничего не пришло в голову - пришлось отказаться от лимона в чае.

От села Новая Шульба к Шульбинской ГЭС проходит неплохая асфальтированная дорога. От границы села километров десять между распаханных полей, а потом ещё километров пятнадцать до берега реки Иртыш и плотины. Машин мало, за пару часов мне встретилось не более пяти штук легковых и пару грузовых:


Сосновый бор в урочище "Жерновская Лесная Дача" (да-да, так необычно называются здесь лесные массивы) растёт на песчаных буграх метров по три-пять высотой. Надо заметить, лес здесь не буйно растёт. В районе пересыхающей речушки Боровьянка ещё можно найти места, где в сотне метров стволы деревьев заслоняют собой видимость, но вот ближе к ГЭС всё больше ковыльные холмы с редко торчащими мелкими сосенками:



На выезде из бора, непосредственно перед плотиной ГЭС я взобрался на один из песчаных холмов и попытался сделать снимок общего плана. Ничего толкового с первого раза не получилось, а сделать несколько кадров я не успел, так как из кустов на другой стороне дороги раздался крик и я увидел бегущего в мою сторону, подтягивающего на ходу штаны, мужика с автоматом:


Я стоял на песчаном холме и с интересом смотрел на мужчину в тёмно синей форме, что-то кричащего и размахивающего короткоствольным автоматом. Тот явно ко мне обращался и я спустился к дороге, где на обочине был уложен велосипед. "Вы кто, предъявите документы, здесь нельзя фотографировать, тут секретно" - выпалил автоматчик. Мне почему-то сразу стало смешно. Спрашиваю его: "А вы кто и почему нельзя?" Тот немного опешил и ответил: "Я кузет". Не сдержался и съехидничал: "Секретный объект охранять должны спец-войска и не в непосредственной близости, а ещё на дальних рубежах. Кто вас пустил сюда тогда, если вы кузет?" ("кузетом" у нас в Казахстане называют вообще любую вооружённую охрану, причём пошиба самого разного: от мятых грустных тётенек на овощебазе, до вполне серьёзных мужиков служб быстрого реагирования и сопровождения грузов) ВОХР-овец что-то пытается сказать, не находя слов, но я, не ставя целью нервировать его, достаю и подаю своё удостоверение личности. Тот старательно изучает его и приглашает пройти на КПП:


У КПП ВОХР-овец становится в позу поважнее и спрашивает: "На каком основании вы производили съёмку секретного объекта? Разрешение имеется? Если нет - стирайте фотографии!" Я смотрю на него, улыбаюсь, и спрашиваю: "Можете показать постановление, объявляющее этот объект секретным и знаки на прилегающей территории, предупреждающие о приближении к объекту с особым статусом?" "Могу!" - отвечает охранник. Говорит, и теряется перед моей широкой улыбкой, понимая, что ничего он не может, вообще. Просит оставаться на месте, идёт в будку и вызывает оттуда старшего смены.

Минут десять ждём начальника, пока беседуя на отвлечённые темы. Подъезжает "Нива" с эмблемами охранного агентства "Глобус", из которой выбирается старший смены. Это мужчина посолиднее, раза в два объёмнее постового. Задаёт типовой вопрос о разрешении на фото-видео съёмку секретного объекта и просит при нём удалить с фотоаппарата кадры, где присутствуют постройки ГЭС. Навстречу интересуюсь доказательствами секретного статуса. Начальник удивляется: "Какой-такой статус, я же сказал, что нельзя здесь фотографировать". Меня ситуация забавляет - не в первый раз с охранниками дискутирую на аналогичные темы. Вежливо говорю ему: "Вы лично не можете мне ничего указывать. Вы сотрудник частного охранного агентства, защищающего от проникновения посторонних на территорию вверенного промышленного объекта. Я не пытаюсь проникнуть на Шульбинскую ГЭС, лишь фотографируя общий вид плотины, доступный любому гражданину республики. В данном конкретном случае мы с вами совершенно равноправные граждане, не могущие принуждать к чему-либо друг-друга." ВОХР-овцы переглядываются и старший смены делает ещё одну попытку: "Вы же понимаете, что ГЭС объект стратегический и очень важный." "Согласен, стратегический. Но не секретный. Докажите противное." - отвечаю я. Старший смены не находит, что сказать и удаляется в будку, к телефону. Слышу, как он там спрашивает у кого-то: "Андрюха, мы тут въедливого туриста-фотографа поймали, так он отказывается кадры с плотиной удалять. Мы можем его заставить это сделать? Ага, ага. Ладно, привезу к тебе его сейчас." Выходит к нам и просит проследовать к начальнику службы охраны.

Плотиной едем к зданию у водосброса. Оставляю велосипед под видеокамерой при входе. На дверях наклейка со знаком запрета прохода для собак, людей в шортах и с мороженым. Часто, видимо, на гидроэлектростанцию приходят с пляжа, набегавшись с собачкой, в прохладе фойе мороженного покушать. Охрана на входе не хочет пускать меня, но после пары звонков всё таки проводят коридорами с бронированными дверями в самый центр здания, в помещение операторов системы видео-наблюдения. В углах небольшого зала стоят шкафы с мигающим огоньками оборудованием, на стенах здоровенные панели (как в кино американском) с изображением объектов ГЭС, за столами операторы сидят, всё так по рабочему. Меня подводят к русскому мужчине, по виду ненамного старше меня, но существенно солиднее (как по объёму, так и по выражению лица). Тот разворачивает ко мне большой монитор, на котором выведена страница какого-то документа. Читаю положения, что-то вроде: "... сотрудникам предприятия запрещается ходить в шортах, громко распевать песни ... и тому подобное ... а так-же производить фото-видео съёмку ..." "Видите, нельзя!" - с торжеством говорит мне начальник охраны. Я прошу показать, кем утверждён документ. Оказываться, одним из начальников ГЭС. "Ну вот, ваше руководство запретило вам веселиться и пользоваться вашим неотъемлемым правом свободно распространять информацию, гарантируемым Конституцией страны (что само по себе уже незаконно), а я то тут при чём? Я же не сотрудник ГЭС, которому нельзя смеяться в помещении, а свободный гражданин Республики Казахстан. На меня ваши местечковые ограничения не распространяются." ВОХР-овцы синхронно переглядываются, операторы отвлекаются от своих дел, оглядываясь на нас и ещё пару человек подкатываются на своих креслах поближе, послушать, что будет дальше.

Главный непроизвольно чешет в затылке, не зная, что что ещё можно добавить. Потом возвращается к любимой теме охранников: "Всё равно, это объект стратегический, тут секретная зона и нельзя фотографировать." Вокруг собралось уже человек семь, и операторы тоже прислушиваются. Мне нравится внимательная аудитория, можно сказать понесло (люблю позабавится в дискуссии). "Вы путаете понятия" - говорю, и продолжаю: "Секретный объект - этот тот, где не работает положение Конституции страны, гарантирующее право гражданам на свободу распространения информации. Таких объектов мало и все они военные или высшего правительственного уровня. Стратегический же объект - это просто нечто важное для экономики государства, разрушение или даже приостановка работы которого нанесёт такой большой ущерб, что целесообразно обеспечить объекту вооружённую охрану и особый контроль за таковым со стороны органов власти. Вот лаборатория по созданию термоядерного оружия - секретная, там постороннего могут подстрелить прежде, чем вопросы начнут задавать. А ГЭС, гражданский аэропорт, мост через крупную реку - объекты стратегические, к отдельным компонентам которых ограничивается доступ посторонних, но никаких нарушений конституционных прав на свободу распространения информации, в частности проведения фото-видео съёмок, не допускается." Вижу, что меня слушают, не перебивая, и продолжаю: "ГЭС в целом не может быть секретным объектом, хотя бы и потому, что это просто постройка, практически типовая - коих тысячи на земле. Её фотографии множество раз были опубликованы в прессе, в частных альбомах, начиная от презентации церемонии запуска, репортажей о посещении её разного рода важными руководящими лицами, до кадров с видео-регистраторов проезжающих плотиной автомобилей. Кроме того, плотину и здания ГЭС многократно фотографировали с проходящих через шлюз кораблей, катеров в бухте и домов отдыха в пятистах метрах выше по течению. Мало того, в свободном доступе есть фотографии машинного зала; что после этого могут рассекретить любительская фотография вида на плотину?" С минуту смотрю на ищущих новые аргументы мужиков и продолжаю: "Думайте, думайте. Вы же сами понимаете, что глупо запрещать то, что практически не запретишь - просто привыкли и не обращаете внимание на абсурдность ситуации."

Уже человек десять из персонала станции собрались вокруг и смотрят на меня, вещающего про конституцию и справедливость. Я весь грязноватый после дождя и севшей на мокрое пыли, обросший бородой, в шортах и покрытой белыми солёными разводами короткой лёгкой курточке. Вижу - слова практически не доходят до людей. Немного помолчав, ВОХР-овцы делают ещё одну попытку, заходя с другой стороны. Начальник проникновенно говорит: "Андрей Станиславович, мы всё понимаем, но и вы нас поймите - дано распоряжение и мы должны его исполнить. Мы вас не прессуем, не пытаемся применить силу, дружески беседуем - хотя можем и по другому. Давайте вы просто возьмёте и сотрёте фотографии?" Выслушиваю его и на словах "хотя можем и по другому" в голове щёлкает переключатель с надписью "оказание давления через неявную угрозу". Терпеть не могу, когда мне угрожают. Говорю в ответ: "Раз вы к дружеским отношениям апеллируете, давайте вы меня накормите, напоите, в баньку сводите, на мягкую кроватку уложите - друзья ведь - а уж потом я по дружбе удалю то, что вы просите. Нет? Кроме угроз насилия другие доводы имеются? Тогда требую отпустить меня немедленно."

В службе охраны Шульбинской ГЭС нормальные мужики работают, всё-таки - не сумев подтвердить своих полномочий запретить мне фотосъёмку, хоть и недовольные сильно, а отпустили меня восвояси, не нарушив никаких моих гражданских прав.

Распрощавшись с ВОХР-овцами, вернулся плотиной на правый берег Иртыша, к сосновому бору, в глубине которого или на берегу реки у деревьев я хотел сегодня стать на ночёвку


В самом бору ехать в седле оказалось практически невозможно - колёса вязли в песке, проваливаясь на глубину до пяти сантиметров:


Дав три километра круга по песчаным буграм подобрался наконец к берегу водохранилища:


Всё пространство у берега свободно просматривалось с двух баз отдыха справа и слева, с противоположного берега и плотины ГЭС. Кроме того, песок буквально изрыт следами автомобилей, мотоциклов и людей. Пришлось уйти вглубь бора. Проваливаясь по щиколотку в мелкий песчаник, перевалил пару бугров и пристроил палатку в отлично продуваемой свежим воздухом ложбине, полностью скрытой от взгляда со стороны:


Хоть я сегодня и поздно выдвинулся на дорогу, но неплохое асфальтовое покрытие позволило везде быстро передвигаться. Даже после почти часовых препирательств со службой охраны Шульбинской ГЭС на стоянку в сосновом бору я устроился сильно засветло. Вначале просто повалялся на коврике в палатке с распахнутой "дверью". Как удобно лежать! - песок отлично принимает форму тела. Потом погрыз бубликов, запивая приобретённым в Новой Шульбе хорошим "почти соком". Уже в сумерках приготовил ужин посерьёзнее.

К вечеру стих ветер с водохранилища и вдруг налетела туча комарья. Так много кровососов на меня не нападало ни разу за все полтора месяца путешествия. Пришлось перед переходом в палатку совершать обманные пируэты, отвлекая жужжащую тучу и быстро ныряя в укрытие, застёгивая за собой сетчатый полог. Ещё час потом пришлось прихлопывать прорвавшихся следом комаров.

Переход к описанию двадцать шестого дня поездки.